В поисках юбилея. Когда роддому Усть-Катава исполнится 60 лет?

Редко в нашей газете появляются материалы о докторах или их работе. Все они крайне заняты, а ещё, наверное, в маленьком городе каждый придерживается принципа: не буди лихо… Но тут вроде повод появился, который нельзя было пропустить. Одна из читательниц нашей газеты сообщила, что роддому в этом году исполняется 60 лет. Зацепившись за это, я стала искать встречи с руководителем Ольгой Анатольевной Карюкиной.

Уже после разговора, когда стало ясно, что данных, подтверждающих юбилей, нет, попыталась найти какую-либо информацию в музее или архиве. Так вот, в Катав-Ивановском архиве хранится интересный документ от 1968 года под названием «Акт выбора территории под строительство больничного комплекса в г. Усть-Катаве». В нём указано, что комиссией рассмотрен вариант размещения больничного комплекса на 240 коек в центральной части города и рекомендовано запроектировать его на территории кварталов, ограниченных улицами: 40 лет Октября, переулок Кирпичный, ул. Короткая и переулок Катавский. Правда, в акте указано, что проектированию могут помешать перепады рельефа и большое количество частных домов различных годов постройки, а соответственно, и разного процента износа.

Теперь уже мы точно знаем, что больничный комплекс появился в посёлке Колония, а по данным техпаспорта роддом был построен в 1965 году. В общем, кажется, ещё не юбилей, но разговор с докторами состоялся, и, полагаю, он будет интересен нашим читателям.

— Ольга Анатольевна, говорят, роддому 60 лет. Вы тоже уже многие годы работаете и в роддоме, и в отделении гинекологии. Как изменилось это медучреждение за минувшие годы?

— У меня нет данных, что у роддома юбилей, но если это так, то можно бы было подарить ему хороший ремонт. А вообще, когда это здание построили, то первый этаж занимала терапия, а второй — роддом. Там были и палаты патологии, и палаты для рожениц, детские палаты, операционная.

Я пришла работать в 1980 году, роддом ещё был на втором этаже. Только когда сдали пятиэтажный корпус больницы, роддом занял здание целиком.

— Не вели статистику, сколько за эти годы родилось детей?

— Я думаю, много тысяч, потому что были годы, когда по пятьсот родов принимали. Это потом их количество стало убавляться. И последние лет пять мы стали принимать меньше двухсот в год. Но даже Татьяна Голикова, член правительства страны, отметила, что в России образовалась огромная яма женщин фертильного (репродуктивного) возраста. И это на самом деле так.

За годы моей работы медсанчасть возглавляли главные врачи: Д. А. Семков, М. Е. Шихман, С. П. Липатов, К. Б. Плеханов, А. А. Мингалёв и Е. Т. Попова.

Когда я пришла работать, заведующей гинекологией была Валентина Евгеньевна Козикова. На следующий год к нам пришла Ольга Анатольевна Томилова. Валентина Евгеньевна нас очень многому научила и очень быстро отправила в свободное плавание. Мы, две Ольги, начали оперировать. Она только говорила: «Там киста поступила, идите оперировать!» — и мы на дрожащих ногах шли. Делали операции по очереди: одну — я, другую — Томилова. И я считаю, всё сложилось. Время было другое. Все горели своей работой. Врачам давали жильё. Хотя и сейчас глава округа старается выделять жильё приезжающим врачам. К сожалению, очень многие, проучившись в вузе даже по целевому направлению, просто выплачивают деньги, которые потрачены на их обучение, и остаются в больших городах. Причём зачастую идут в частные структуры или в фирмы, торгующие медоборудованием.

— В чём причина такой ситуации на Ваш взгляд?

— С удовольствием идут работать в медицинские учреждения функционалисты. Это эндоскописты, врачи, проводящие КТ, УЗИ. Они напрямую с лечебным процессом и жалобами пациентов не связаны. Если связаны, то очень редко. А практикующие врачи нередко оказываются ответчиками в суде. Это, безусловно, пугает молодых людей, пришедших в профессию.

Второй момент. Когда во время обучения молодые специалисты поработали в коллективе, где кроме заведующего есть профессор, доцент, старший врач, второй врач, а молодой врач за их спинами — конечно, ему не страшно. А в таких больницах, как наша, он один на один с пациентом. Это крайне большая ответственность.

Есть и ещё один нюанс. Нас сейчас заставляют лечить по протоколу, то есть врач может назначать только те препараты, которые показаны по тому или иному заболеванию. Но есть особенности организма, есть сопутствующие заболевания, только у врача нет права назначить лекарство, не прописанное в протоколе. Как это объяснить родственникам, которые убеждены, что пациента, попавшего в больницу, должны лечить от всех болезней?!

Эта тема, конечно, очень сложная. Я отметила минусы меняющейся системы, отпугивающие молодых врачей. Но есть в ней и свои плюсы. И, к счастью, молодые ребята, выпускники школ идут в медицинские вузы. Некоторые из них — дети сотрудников нашей медсанчасти. Знаю, что они хорошо сдали ЕГЭ. Кстати, химией с ними дополнительно занимался Евгений Томилов — сын моей коллеги Ольги Анатольевны. Мне кажется, что так, как знает химию он, не знает её никто в Усть-Катаве.

— Мы обсудили с Вами глобальные вопросы, давайте вернёмся к роддому. Вспомните, как он изменился за те сорок с лишним лет, что Вы в нём работаете?

— Конечно, за это время изменилось очень многое. Раньше здесь работали детские врачи по графику: месяц — один, месяц — другой, а потом появился сертифицированный врач-неонатолог Ольга Геннадьевна Ерёмина, которая целиком взяла на себя ответственность за новорождённых. И я скажу, не во всех роддомах 2-го А уровня, как наш, есть неонатологи.

Это врач очень узкой специфической направленности, работает только с новорожденными. Причём она владеет и приёмами реанимации новорождённых. Раньше в таких ситуациях мы вызывали анестезиологов, которых у нас в городе тоже осталось только два человека — Б. А. Карюкин и Е. В. Исаев. Сейчас Ольга Геннадьевна в случае необходимости делает всё сама. Причём всё это происходит очень быстро.

Кроме того, раньше вызов санавиации нужно было ждать пару суток. Сейчас всё кардинально изменилось. Звонок, несколько часов — и реанимация уже здесь. При условии хорошей погоды может прилететь и вертолёт, но обычно реанимобиль приезжает.

Схема маршрутизации, которая была введена несколько лет назад, тоже даёт свой результат. Раньше мы все кесаревы сечения делали здесь. До 60-ти операций было. Потом появился приказ по области. Теперь маршрутизация такая. Если роды начинаются до 32–33 недель, мы отправляем роженицу в Областной перинатальный центр (ОПЦ) в сопровождении акушера или доктора. По счастью, родов с экстремально низкой массой тела ребёнка ни в прошлом, ни в этом году не было. А до этого были, им была очень хорошо оказана первичная помощь врачом-неонатологом, и все дети выжили.

Также отправляем в ОПЦ рожениц с двумя рубцами. Экстренное кесарево мы можем оперировать, потому что я врач высшей категории с 1994 года и периодически её подтверждаю. Да и у нас с Ольгой Анатольевной Томиловой была очень слаженная команда. Но она уволилась 1,5 года назад. Теперь у нас молодые доктора оперируют. Я их учу. Им есть чему и когда учиться. Мы делаем операции и в гинекологии. И, конечно, все экстренные кесаревы сечения никуда не отправляем, делаем сами.

У нашего роддома 2-й А уровень. Самый высокий — это 3-й, как у областного перинатального центра. А головной наш роддом по маршрутизации — это роддом № 1 в Златоусте. Главный врач Александр Иванович Дорофеев — очень отзывчивый, добрый, прекрасный человек.

Помимо службы неонатологии за эти годы появился новый шовный материал, который в лучшую сторону изменил качество операций и исход. Раньше бывали лигатурные свищи, что зависит от шовного материала. Сейчас саморассасывающийся шовный материал.

Когда появились родовые сертификаты в 2007 году, часть средств от них можно было потратить на оборудование. Тогда мы закупили детские кроватки. Ещё часть средств тратилась на приобретение витаминов, железосодержащих и иных препаратов для беременных. Из оборудования мы приобрели кольпоскоп, аппарат электрокоагуляции. Сейчас из-за уменьшения количества родов мы мало что можем купить из оборудования, но приобретаем одноразовые комплекты для родов, одноразовое бельё. Также одноразовые комплекты используются в оперблоке.

За эти годы появились новые лекарственные препараты, которые также помогли нам в работе. Допустим, «Куросурф», препарат для профилактики и лечения респираторного дистресс-синдрома новорождённых. Поэтому даже дети с массой около килограмма имеют шанс на жизнь. Этот препарат мы всегда держим в запасе. У нас вообще есть неснижаемый запас препаратов, в который входят кровоостанавливающие, о которых, кстати, раньше мы тоже только мечтали, и вышеназванный.

— Как думаете, появление родовых сертификатов способствовало оттоку рожениц?

— В том числе. Потому что с сертификатом женщина вправе выбирать и доктора, и роддом. Но в большей части родов стало меньше из-за уменьшения женщин детородного возраста. Такая ситуация по всей стране, не только у нас.

Сейчас даже существует практика заключения контрактов между организациями и роддомами, чтобы обеспечить загруженность медучреждения, ведь ему нужно содержать штат.

Я просто вспоминаю начало своей трудовой деятельности. Тогда договориться, чтобы взяли кого-то на роды в областной центр, было большой проблемой. А сегодня даже ОПЦ спокойно принимает рожениц просто по сертификату, без каких-то патологий. Так что многое изменилось в лучшую сторону.

И, конечно, помогает нам поддержка руководства медсанчасти. Когда у нас случается экстренная ситуация, помощь оказывают все. Например, в прошлом году случились у нас тяжёлые роды с большой кровопотерей. Договаривались о доставке запаса крови абсолютно все. И женщину мы спасли. К счастью, такие ситуации нечасты.

И хотела бы отметить, что у нас хорошие доктора. Елена Михайловна Феоктистова сейчас учится на УЗИ. В роддоме есть свой аппарат, а доктор уволился. Сейчас она отучится и будет делать УЗИ. Также и Елена Михайловна Феоктистова, и Юлия Вячеславовна Семёнова — оперирующие врачи.

Так что несмотря на возраст здания, у нас хорошее медучреждение.

Конечно, невозможно было удержаться и не поговорить с врачом-неонатологом, который есть не в каждом роддоме. Ольга Геннадьевна Ерёмина уже более тридцати лет в числе первых встречает новорождённых.

— Ольга Геннадьевна, как Вы для себя выбрали неонатологию?

— Перед распределением пришла к главному врачу МСЧ-162. Тогда им был Сергей Павлович Липатов. Он сказал, что нужен врач-неонатолог. Тогда интернатуры по неонатологии не было. Я просто работала в роддоме Ленинского района.

— За время Вашей работы роддом Усть-Катава сильно изменился в плане помощи новорождённым?

— Конечно. Во-первых, сама наука развивается. Она в начале 90-х выделилась в самостоятельное направление. И врачи появились, и отделения реанимации для новорождённых появились. Специальную аппаратуру начали приобретать. Она была зарубежного производства. Это позволяло создать для ребёнка условия, чтобы организм боролся.

Появился препарат «Куросурф» для недоношенных деток, который помогает поддерживать лёгкие в воздушном состоянии, чтобы газообмен адекватный был. Это просто чудо-препарат!

Сейчас на данном этапе, с открытием областного перинатального центра, с маршрутизацией помощь оказывается более высокого уровня. В тяжёлых случаях доктор областного центра выезжает на место.

В первые двое-трое суток может выявляться врождённая патология. В плане скорости и качества оказания помощи сейчас всё гораздо быстрее и лучше.

— С какого года Вы работаете?

— В 1992-м я приехала.

— Не пожалели о выборе профессии?

— Нет, конечно. Это специфическая работа. Практически никто не видит и не знает, что мы делаем. Зачастую бывает, что просят рассказать, что приходится делать, а когда слышат, просят не рассказывать больше.

— Есть какие-то случаи, которые особенно врезались в память? Хочется знать дальнейшую судьбу этого ребёнка?

— Иногда на улице выросшие дети здороваются. Конечно, по фамилиям я их не помню, но хорошо помню историю их рождения, потому что раньше, когда не была так хорошо организована помощь из областного центра, я сама пять-шесть раз в год транспортировала тяжёлых деток в Челябинск. А, например, в прошлом году реанимобиль за два часа довёз нашего пациента. У ребёнка была врождённая патология кишечника, ему нужна была операция в первые сутки.

— А как можно выявить такую патологию при рождении?

— Вот в этом-то и вся сложность нашей работы. В родзале мы должны всё это сделать. Я говорю «мы», имея ввиду и медсестёр, которые тоже знают, как это делается. Непроходимость пищевода, атрезию ануса выявляют при первом осмотре новорождённого.

У нас определено, что мы должны выявить в самом начале, что требует экстренной хирургической коррекции.

Медсёстры это умеют делать, поэтому в роддоме работают лучшие медсёстры. Они находятся здесь 24 часа. Видят и маму, и деток, у которых состояние меняется по часам. Они постоянно отслеживают, чтобы заметить какое-то неблагополучие.

— Я понимаю, раньше медсестра видела детей, потому что они все лежали в детской. Их только на кормление мамам давали. Сейчас же дети с мамами в палате, как можно отследить?

— Постоянные обходы. Для ребёнка комфортно быть около мамы. Мама за ним ухаживает, кормит. Для персонала, может быть, это не так удобно. Но если ребёнок требует непрерывного наблюдения, то он лежит в детской палате. К нему подключаются мониторы. Для этого есть необходимое оборудование. Недоношенные дети отправляются в специализированные отделения областной больницы или ОПЦ.

Раньше, когда этого всего не было, наши возможности были сильно ограничены, было тяжело, когда ты бессилен помочь ребёнку. Вот почему здесь трудно работать. Мы каждый раз, заходя в родзал, шагаем в неизвестность. Организм есть организм, что Господь Бог даст, то и будет. Как родится ребёночек, в каком состоянии, что потом может выявиться — это всегда неизвестно. То есть каждый раз по ситуации нужно всё оценивать, принимать решения, прогнозировать, выполнять то, что нужно, и потом оценивать результат.

У меня уже зависимость сформировалась (смеётся). Никогда не знаешь, в какой момент тебя могут вызвать на работу, ведь женщины рожают в разное время, а я присутствую практически на всех родах, и каждые — это адреналин. Кто-то за ним в горы ходит, а у меня всё в родзале. Иногда за три дня получается поспать часов пять, и никуда уже не надо. Моя жизнь практически состоит из работы. И мне кажется, что у большинства докторов это так.

— И всё равно Вы не жалеете о своём выборе?

— Нет. Мне кажется, я не смогу на другом месте. Это тоже от характера зависит. Мне нужно быстро получить результат. Дети вне роддома лечатся неделями, здесь — три дня, и если всё в порядке, то выписка.

Когда наша редакционная группа уже собиралась уходить из роддома, оба доктора Ольга Анатольевна и Ольга Геннадьевна обратили внимание на лежащие стопочкой упаковки.

— Это подарки нашим мамочкам, — говорит Ольга Анатольевна. — С начала июня по инициативе губернатора Алексея Текслера при выписке из роддома мамочки получают в подарок кокон для новорождённых и упаковку памперсов. А ещё в роддоме есть люлька для перевозки ребёнка. Родители новорождённого могут её одолжить при выписке из роддома. А когда ребёнка довезут, люльку нужно вернуть.

Теперь, когда дата юбилея почти известна, у нас будет повод на следующий год ещё раз наведаться в роддом.